Архитектура Великой Греции 3 - История архитектуры

История архитектуры
История архитектуры
Перейти к контенту

Архитектура Великой Греции 3

Архитектура античного мира > Архитектура Великой Греции
    Особенностью архитектуры Великой Греции является стремление к регулярности в построении планов, а нередко и фасадов сооружений. Это связано, по-видимому, с идущим от пифагорейцев повышенным интересом к математическим закономерностям и их признанием определенных чисел (например, 9) священными. Такая тенденция проявилась как при назначении выраженных в целых числах пропорций храмов по стилобату или пропорции сторон целлы, так и в стремлении выровнять пролеты между колоннами.
    Действительно, пропорции стилобата, близкие 3 : 8, имеют храмы С в Селинунте, Геракла в Акраганте, относящийся уже к классическому периоду храм Е в Селинунте; пропорции, близкие 4 : 9, имеют стилобаты I храма Геры (Базилика) и храма Афины (Деметры) в Посейдонии. Выраженные в целых числах пропорции целлы приняты в том же I храме Геры (отношение 2 : 7) и в храме Геракла в Акраганте (отношение 2 : 5) .
    Стремление выровнять пролеты в осях колонн отмечается впервые в храме Зевса в Сиракузах, относящемся к 570—560 гг. до н.э. Но пролеты торцовой колоннады в нем шире, чем в боковых колоннадах, тогда как в большинстве последующих храмов пролеты по торцам чуть меньше, чем на боковых сторонах (I храм Геры в Посейдонии, храмы D и F в Селинунте). Уравнивание торцовых и боковых пролетов между собой происходит впервые в храме Афины (Деметры) в Посейдонии, где соотношение сторон, измеренных в осях колонн, составляет 5 : 12, что соответствует принятому числу пролетов. Пример этот, однако, является единственным в своем роде во всей греческой дорической архитектуре.
    В материковой Греции уже за 20—30 лет до того появился и получил распространение прием сужения углового пролета колоннад, обеспечивавший воспринимаемую зрителем (если и не точно выраженную математически) регулярность в разбивке триглифно-метопного фриза при обязательной постановке триглифа на углу антаблемента и усиление углов периптера, имевшее не столько конструктивное, сколько эстетическое значение.
    В Великой Греции первая, весьма робкая, попытка сузить угловые пролеты была сделана на торцовых сторонах храма Геракла в Акраганте, построенного в самом конце VI в. до н.э. Проблема же углового триглифа решалась на протяжении всего VI в. по-разному. В храме С в Селинунте триглифы были почти равйы по ширине метопам, в храме D — лишь немногим уже последних; во многих храмах угловая метопа была значительно шире остальных (храмы F в Селинунте, Афины в Посейдонии).
    В целом стремление к регулярности в архитектуре Великой Греции может быть, однако, названо не более, как общей тенденцией, поскольку, во-первых, отношения сторон плана в целых числах рассчитывались то по стилобату, то в осях угловых колонн, а иногда даже по тении архитрава (например, во II храме Геры в Посейдонии, относящемся уже к классическому периоду), а, во-вторых, неизменно слегка нарушались (за исключением храма Афины в Посейдонии), либо для выравнивания пролетов, либо для выравнивания (хотя бы и не вполне точного) элементов триглифно-метопного фриза. Отсутствие принципиальности заметно в назначении простых отношений и для элементов фасада, так как с шагом колонн, обычно принимаемым за исходную величину, соотносятся в целых числах то высота колонны или ордера, включая симу (храм Афины в Посейдонии), то высота ордера до карниза (храм Геракла в Акраганте) и т. п.
    Помимо сужения угловых интерколумниев в конце архаического периода в архитектуре Великой Греции появляются и другие черты, до того ей не свойственные. Целла получает опистодом (который, однако, иногда еще сочетается с адитоном, как в храмах А и О в Селинунте) и начинает занимать большее место по отношению к общей ширине храма, исчезают развитые восточные портики, ширина колоннады птерона становится почти одинаковой со всех сторон. Иными словами, появляются зачатки процесса, который в классическую эпоху становится процессом создания единого всеэллинского стиля, заметного несмотря на еще сохраняющиеся локальные различия архитектуры в различных географических районах.
    Характерны для архитектуры Великой Греции и особенности деталей. Прежде всего — это не встречающиеся ни в каких других областях греческого мира керамические облицовки каменных карнизных плит, остатки которых найдены не только в сооружениях ранней архаики, где их применение можно было объяснить как традицию, перешедшую по инерции от стадии деревосырцового строительства, но и в постройках второй половины или даже последней трети VI в. до н. э. (I храм Геры в Посейдонии), где их уже нельзя принять за свидетельство непонимания строителями специфики каменных конструкций. Облицовки эти без сомнения являются результатом сознательного применения таких элементов, которым придавалось не функциональное, но чисто эстетическое значение.
    Специфичны также покрытые резным орнаментом детали и обломы, выполнявшиеся непосредственно в камне. Чаще всего они выполнялись из камня, имевшего мелкозернистую структуру, допускавшую более тонкую порезку, чем крупнозернистый известняк и ракушечник, из которого строилось большинство сооружений Великой Греции. Типы обломов такие же, как и в материковой Греции, однако сочетания их иные; в различные периоды типы и форма обломов менялись в зависимости от того, в каких частях зданий они применялись; если общее развитие обломов каждого типа в VI и V вв. до н. э. следовало тем же путем, что и в метрополии, то хронологически этот процесс в Великой Греции отставал от метрополии на 20—30 лет.
    Наиболее существенная особенность — огромные размеры обломов по отношению к частям здания, которые они увенчивали, а также и к зданию в целом. Без сомнения это должно было решительно сказаться на масштабности сооружений. Впечатление грандиозности, которое должны были производить эти преувеличенно мощные, тяжелые и перегруженные в своих верхних частях красочными украшениями храмы, должно было еще усиливаться по мере приближения к ним зрителя, когда у него появлялась возможность сопоставить с собой действительные размеры всех, даже самых мелких архитектурных деталей.
    В заключение необходимо отметить, что изучение зодчества Великой Греции представляет большие трудности в связи с тем, что лишь очень небольшое количество ее памятников может быть датировано с абсолютной точностью по связи с конкретными историческими событиями (например, победой над карфагенянами в 480 г. до н.э.) или по данным эпиграфики. Необыкновенно мощные пропорции колонн и антаблемента дорического ордера трактовались первыми исследователями (проводившими чисто формальные сравнения с памятниками метрополии) лишь как результат недоверия строителей к новому материалу: отсюда очень ранние первые датировки храмов Великой Греции.
    Укреплению этого мнения способствовала и отмеченная выше специфика деталей: не имеющие конструктивного смысла керамические облицовки каменных карнизов, неорганичное решение проблемы углового триглифа, вялые, словно припухшие линии эхинов капителей, нетипические решения угла фронтона (храм С в Селинунте) и т. п. Все это объяснялось как поиски, как несовершенные попытки, отвечавшие некоторым промежуточным этапам в общей линии развития греческой архитектуры и прежде всего линии совершенствования дорического ордера, формы которого еще не сложились, но находились в процессе становления.
    Однако последующие исследователи дали храмам Великой Греции более позднюю датировку. Отсюда различия в датах в работах отдельных авторов и новые датировки. Последние скрупулезные раскопки и особенно сравнительное исследование деталей, обломов, керамики и орнаментации позволили датировать эти сооружения с большой степенью определенности, причем новые даты памятников приближены к нам на четверть, а иногда и на пол-столетия. В соответствии с этим специфические особенности и археологические данные, обнаруженные в Великой Греции и не найденные в метрополии, следует использовать не для уточнения хронологии общего процесса становления древнегреческой архитектуры и дорического ордера (поскольку последний сложился в метрополии уже на рубеже VII и VI вв. до н. э.), но лишь как свидетельство и подтверждение по аналогии определенных этапов, которым этот процесс мог следовать.
    Результаты исследований привели также к серьезному изменению оценок зодчества Великой Греции. Оно рассматривается в настоящее время не как провинциальное или подражательное, но как самостоятельная, чрезвычайно яркая ветвь в развитии древнегреческой архитектуры.
    Широкие колоннады, окружавшие узкую, длинную целлу, сочетание пространственности портиков с массивными пропорциями и частой расстановкой наружных колонн, удвоение их мощного ряда с восточной стороны храма, т.е. как раз там, где в пределах колоннады была достигнута наибольшая пространственность, склонность к упорядочению и регулярности планировок, наконец, такие детали, как «преувеличенный» энтазис или резкое сужение ствола колонн, крупность обломов при их тонкой ионической порезке, смягчавшей строгость форм дорического ордера, любовь к ярким керамическим украшениям, которые сосредоточивались в верхних, издалека заметных частях храма, — все это несомненно не являлось случайностью или архаизмом.
    Это результат сознательного применения определенной методики и отбора форм, способствовавших созданию таких архитектурных образов, которые импонировали эстетическому вкусу населения Великой Греции, отвечали бы вполне конкретно поставленным идейно-художественным задачам.
Top.Mail.Ru
Яндекс.Метрика
© История архитектуры 2015-2025
Назад к содержимому