Архитектура периода расцвета
Архитектура античного мира > Греция. Архитектура эпохи расцвета (480-400 гг. до н.э.)
Греко-персидские войны, сыгравшие такую важную роль в истории Греции, оставили глубокий след и в развитии архитектуры. Войны начались с восстания греческих городов в Малой Азии в 500 г. до н. э. Жестокое подавление персами этого восстания сопровождалось разрушением Милета и других городов; вот почему проблемы застройки городов, уже возникавшие в связи с колонизацией, приобрели особую остроту и в середине V в. до н.э., когда древнегреческие полисы достигли наивысшего экономического, политического и культурного расцвета, — в Афинах впервые зародилась подлинная наука о градостроительстве.
С развитием экономики расширилось и строительство торговых, производственных и оборонительных сооружений: складов, портовых сооружений, ремесленных мастерских, эргастериев, городских стен и т. п.
Общегреческие типы жилых и общественных зданий, сложившиеся к концу предшествовавшего периода, теперь достигают полной зрелости и все чаще получают индивидуальную трактовку. Это сочетание типических черт с индивидуальными всего легче прослеживается на жилище (например, в Олинфе) и на храмах, которые теперь не только посвящены богу — покровителю полиса, но как бы и олицетворяют последний.
В результате разрушений, причиненных персидскими войнами малоазийским греческим городам, родине ионического ордера, в начале и в середине рассматриваемого периода доминирует строительство храмов в дорическом ордере. Лишь со второй половины V в. до н.э. в интерьерах построек все чаще применяются другие ордера.
Ведущим типом монументальной архитектуры в начале V в. до н. э. по-прежнему оставался периптер. Подобно греческой драме, удовлетворявшейся обработкой сравнительно небольшого числа сюжетов, черпаемых обычно из мифологии, в храмовом зодчестве архаической эпохи культивировалось лишь несколько архитектурных типов, среди которых первое место занимал периптер. В результате этой долгой преемственной разработки периптеральный храм получает единую распространенную по всему греческому миру форму, в которой пластическая выразительность сочетается с лаконизмом художественных средств.
Храм становится короче, его целла — шире. В больших храмах перекрытие целлы было нелегкой задачей, и при дальнейшем увеличении пролетов пришлось прибегать к установке промежуточных опор. Чтобы уменьшить массивность колонн и не слишком загромождать внутреннее пространство храма, их ставят в два яруса, что дает возможность значительно уменьшить сечение ствола и придать интерьеру нужный масштабный характер, благодаря которому целла кажется зрителю более обширной.
Внешняя колоннада периптера имеет теперь обычно по шесть колонн на торцовых фасадах и по тринадцать — на боковых, т. е. число колонн бокового фасада на единицу больше удвоенного числа колонн на торцовых фасадах. Расстояние между передним рядом колонн и пронаосом уменьшилось, благодаря чему наос лучше связывался с птероном.
Сложные сопряжения отдельных частей, являвшиеся камнем преткновения для зодчих предшествующей эпохи, теперь получили четкие, устойчивые решения; необычные приемы, вроде фронтонов с изломами карнизов по углам, окончательно выходят из употребления.
Эволюция характерных деталей дорического ордера. Изменение шейки капители: А — ранний тип, каннелюра теряется в западающей скоции; Б — каннелюры доведены до ремешков в основании эхина (впервые встречаются в храме Аполлона в Коринфе); В — начало капители определяется одним глубоким врезом (Парфенон, Гефестейон): 1 — скоция; 2 — врезы, отделяющие ствол колонны от шейки капители; 3 — ремешки, отмечающие основание эхина;
Эволюция характерных деталей дорического ордера. План угловой колонны (II храм Геры в Посейдонии)
Эволюция характерных деталей дорического ордера. Соединение абаки и архитрава: А — архаический тип, архитрав опирается на абаку всей своей плоскостью; Б — прием классической эпохи, архитрав опирается лишь на среднюю часть поверхности абаки;
В ордерах также установились типические черты, на фоне которых всякое отклонение форм или отношений между ними воспринимается особенно красноречиво, являясь важнейшим средством создания индивидуальной характеристики сооружения — его масштабности, значительной величавости или интимности, мощи или легкости и т. д.
Так, в основном — дорическом — ордере затруднения, связанные с угловыми триглифами и по существу своему неразрешимые, сглаживались теперь посредством неизменных, повсеместно применявшихся приемов: триглиф располагался на самом углу, сдвигаясь при этом с оси крайней колонны, а получившаяся вследствие этого разница в размерах метоп незаметно разгонялась. Для этого интерколумнии сужались по мере их приближения к углам храма, а наклон колонн, наоборот, увеличивался.
Такое решение проблемы углового триглифа, очевидно, удовлетворяло зодчих классической эпохи, стремившихся к органической целостности и живому ритму сооружения, и далеких от педантического желания соблюсти во всем строгую метрическую регулярность (лишь зодчие более поздней эллинистической эпохи с их стремлениями к четкости схемы и математической точности не смогли примириться с нарушением единообразного ритма фриза над угловыми колоннадами, который был неизбежен в дорике с ее триглифно-метопным фризом.
Соглаcно Витрувию (IV, 3, 1—5), трудности, связанные с угловым триглифом, явились причиной постепенного вытеснения дорики ионикой, по крайней мере в общественных сооружениях. В действительности это скорее вызвано другими причинами: стремлением к более богатой, украшенной архитектуре, к облегченным пропорциям и др.
Интересно отметить, что еще в начале последней четверти IV в. до н.э. постепенное сужение интерколумниев к углам храма можно встретить и в ионическом ордере, например в храме Артемиды в Сардах, тогда как один из первых противников дорики, упоминаемых Витрувием, — Пифей (строитель Галикарнасского мавзолея) уже около 335 г. до н.э. в храме Афины в Приене тщательно выравнивает интерколумнии).
Исчезают из архитектурной практики и многие архаические детали, в VI в. до н.э. нередко сочетавшиеся с формами уже вполне зрелой дорики. Так, в V в. до н.э. больше не применяется архаическая капитель с выемкой у основания эхина, лишавшей его профиль выражения упругости. Она уступила место новому, классическому решению капители (впервые отмеченному в храме Аполлона в Коринфе), в котором шейка выделена сверху ремешками, снизу — врезами гипотрахелия, а каннелюры четко завершаются у основания эхина. В некоторых капителях Парфенона впервые встречаются интересные вариации классического типа; в этих образцах лишь середина абаки воспринимает нагрузку, а его края отделяются от архитрава скрытой прорезью, вызванной стремлением предохранить края абаки от восприятия нагрузки. Таким образом, капитель в большой степени теряет свои конструктивные достоинства и не столько выполняет, сколько изображает свойственную ей функцию.